Ярослава Багрий:

Про Burning Man я узнала лет 10 назад. Посетить фестиваль — очень, очень дорого. Несколько месяцев собирали людей, чтобы разделить траты лагеря: никто из нас не олигарх, а Burning Man основан на командной работе и участии. Второй раз я поехала на стройку лагеря. Это намного интереснее, когда сама участвуешь в создании города для Burning Man. Да, я поеду туда еще и хочу тоже на стройку. Самое сильное впечатление — люди и то, что они создают. Представьте: еще несколько дней назад здесь не было ничего, кроме пыли, а потом вырастает большой город, со своей инфраструктурой, улицами, нехитрыми удобствами и огромной культурой дарения. Деньги не в ходу — за них можно получить только кофе в центральном кемпе и лед. Остальное — только дарение. Тут можно обнять любого, если он на это согласен. Обычно 98% согласны, но обязательно надо спросить: в этом году на культуру согласия упирали особенно, что очень круто.

Возникший на ровном месте город и все, что создают люди — от огромных артов и до последнего самореза — после сожжения Храма исчезнет без следа. И это очень сильно рвет шаблон.

Неприятного ничего нет, но есть особенности климата. Днем — неимоверная жара, ночью — холодно, пыль везде и во всем. Зато именно из-за нее там сумасшедшие рассветы и закаты. Быт — как сам устроишь. Есть люди без кемпов, которые либо прибиваются к какому-то лагерю, либо притыкают где-то палаточку. Есть огромные лагеря с домами на колесах, туалетами, душем и даже Wi-Fi.

В первый раз поехал в 2018 году, до этого 11 лет собирался и все никак не выходило. Философия движения мне очень близка, так что скорее речь не о каком-то решающем моменте, а о наконец появившейся возможности.

Burning Man многие называют фестивалем, что, в общем-то, не так. То, что происходит в пустыне, — феномен само по себе, некое самоопределение. Burning man сами бернеры называют домом. И это действительно особое ощущение нахождения дома, в нужном месте и в нужное время.

С одной стороны, радует хайп вокруг Берна в последние годы: это привлекает новых людей и помогает распространять культуру и ценности движения. С другой стороны, в этом году временами возникало ощущение Диснейленда: попадались в буквальном смысле экскурсионные группы с гидом, который водил туристов с фотоаппаратами, ведь все тут в таких забавных костюмах. Подобные вещи категорически не совместимы с идеей радикального включения. Хочется верить, что организаторы найдут способ борьбы с этим явлением.

Ольга Сас:

Ты едешь по пустыне на велосипеде с гирляндами и ищешь кита, который летает в небе. Или идешь на вечеринку в Боинге-747 без хвоста и крыльев. Или на концерт симфонического оркестра в разгар пылевой бури. Или назначаешь встречу у гигантского зеленого слона. После видишь, что слон розовый. Когда я это говорю, кажется, что для окружающих выгляжу словно человек с психическими проблемами. И самой трудно поверить, что все это было наяву. В этом году я ехала впервые. Таких там называют «virgin» и приветствуют фразой «Welcome home, dear». Все произошло по случайности: познакомилась с людьми, которые ежегодно ездят, с ними решили ехать мои друзья, билет достался и мне.

Говорят, что Burning Man каждому дает то, что он ищет. Поэтому и отзывы разных людей будут полярно разными.

Если же пытаться оформить мои впечатления в какой-то логический вид, то мой virgin list будет таким.